К Симонов Живые и мертвые. Chargement des playlists.. Книга « Живые и мертвые. Роман в трех книгах. Книга первая» Константина Михайловича Симонова. Мы не дрогнем в бою за столицу свою, Нам родная. Казалось бы, все давно ждали войны, и все- таки в последнюю минуту она обрушилась как снег на голову; очевидно, вполне приготовить себя заранее к такому огромному несчастью вообще невозможно. О том, что началась война, Синцов и Маша узнали в Симферополе, на жарком привокзальном пятачке. Они только что сошли с поезда и стояли возле старого открытого «линкольна», ожидая попутчиков, чтобы в складчину доехать до военного санатория в Гурзуфе. Оборвав их разговор с шофером о том, есть ли на рынке фрукты и помидоры, радио хрипло на всю площадь сказало, что началась война, и жизнь сразу разделилась на две несоединимые части: на т у, что была минуту назад, до войны, и на т у, что была теперь. Синцов и Маша донесли чемоданы до ближайшей скамейки. Маша села, уронила голову на руки и, не шевелясь, сидела как бесчувственная, а Синцов, даже не спрашивая ее ни о чем, пошел к военному коменданту брать места на первый же отходящий поезд. Теперь им предстояло сделать весь обратный путь из Симферополя в Гродно, где Синцов уже полтора года служил секретарем редакции армейской газеты. - Чтобы читать онлайн книгу « Живые и мертвые » перейдите по указанной ссылке. Приятного Вам чтения. Автор: Константин Симонов.
- В первой книге трилогии «Живые и мертвые» автор воссоздает в судьбах своих героев мужественную борьбу советского народа против фашистских .
К тому, что война была несчастьем вообще, в их семье прибавлялось еще свое, особенное несчастье: политрук Синцов с женой были за тысячу верст от войны, здесь, в Симферополе, а их годовалая дочь осталась там, в Гродно, рядом с войной. Она была там, они тут, и никакая сила не могла перенести их к ней раньше чем через четверо суток. Стоя в очереди к военному коменданту, Синцов пробовал представить себе, что сейчас творится в Гродно. Она подняла голову и посмотрела на него как на чужого.— Что в порядке?— Я говорю, что с билетами все в порядке, — повторил Синцов.— Хорошо, — равнодушно сказала Маша и опять опустила голову на руки. Она не могла простить себе, что уехала от дочери. Она сделала это после долгих уговоров матери, специально приехавшей к ним в Гродно, чтобы дать возможность Маше и Синцову вместе съездить в санаторий. Синцов тоже уговаривал Машу ехать и даже обиделся, когда она в день отъезда подняла на него глаза и спросила: «А может, все- таки не поедем?» Не послушайся она их обоих тогда, сейчас она была бы в Гродно. Мысль быть там сейчас не пугала ее, пугало, что ее там нет. В ней жило такое чувство вины перед оставленным в Гродно ребенком, что она почти не думала о муже. Со свойственной ей прямотой она сама вдруг сказала ему об этом.— А что обо мне думать? Живые и мёртвые — трилогия Константина Симонова о людях, участвовавших в Великой Отечественной войне («Живые и мёртвые», «Солдатами не .Живые и мёртвые — трилогия Константина Симонова о людях, участвовавших в Великой Отечественной войне («Живые и мёртвые», «Солдатами не рождаются», «Последнее лето»). По мнению некоторых литературоведов. Симонов Константин Михайлович. Серия: Живые и мертвые. Жанр: Классическая проза. Симонов Константин Михайлович другие книги автора: Солдатами не рождаются. Последнее лето. Константин Симонов. Живые и мертвые. При использовании книги 'Живые и мертвые' автора Константин Симонов активная ссылка вида: читать книгу Живые и мертвые обязательна. Что ты знаешь? Понимаешь: не имела права! Вообще всю дорогу, пока они ехали до Москвы, Маша жила как- то механически: пила чай, молча глядела в окно, потом ложилась на свою верхнюю полку и часами лежала, отвернувшись к стене. Вокруг говорили только об одном — о войне, а Маша словно и не слышала этого. В ней совершалась большая и тяжелая внутренняя работа, к которой она не могла допустить никого, даже Синцова. Уже под Москвой, в Серпухове, едва поезд остановился, она впервые за все время сказала Синцову: — Выйдем, погуляем! Если семьи эвакуировали из Гродно (а это, наверное, сделали), то Машина мать вместе с Таней уж конечно постарается добраться до Москвы, до своей собственной квартиры. И Маше, хотя бы для того, чтобы не разъехаться с ними, самое разумное — ждать их в Москве.— Может быть, они уже сейчас там, приехали из Гродно, пока мы едем из Симферополя! Маша недоверчиво посмотрела на Синцова и опять замолчала до самой Москвы. Они приехали в старую артемьевскую квартиру на Усачевке, где так недавно и так беззаботно прожили двое суток по дороге в Симферополь. Из Гродно никто не приезжал. Синцов надеялся на телеграмму, но и телеграммы не было.— Сейчас я поеду на вокзал, — сказал Синцов. А ты попробуй позвонить, вдруг удастся. Он вынул из кармана гимнастерки записную книжку и, вырвав листок, записал Маше гродненские редакционные телефоны.— Подожди, сядь на минуту, — остановила она мужа. Но как все- таки это сделать? Синцов стал говорить, что делать этого не надо. К прежним доводам он прибавил новый: если даже ей дадут сейчас доехать до Гродно, а там возьмут в армию — в чем он сомневается, — неужели она не понимает, что ему от этого будет вдвое тяжелей? Маша слушала, все больше и больше бледнея.— А как же ты не понимаешь, — вдруг закричала она, — как же ты не понимаешь, что я тоже человек?! Что я хочу быть там, где ты?! Почему ты думаешь только о себе?— Как «только о себе»? Обещаешь? Разозленный ее упрямством, он наконец перестал щадить ее, отрубил, что никаких штатских, тем более женщин, в поезд, идущий до Гродно, сейчас не посадят, что уже вчера в сводке было Гродненское направление и пора, наконец, трезво смотреть на вещи.— Хорошо, — сказала Маша, — если не посадят, значит, не посадят, но ты постараешься! Я тебе верю. Да?— Да, — угрюмо согласился он. И это «да» много значило. Он никогда не лгал ей. Если ее можно будет посадить в поезд, он возьмет ее. Через час он с облегчением позвонил ей с вокзала, что получил место на поезд, отходящий в одиннадцать вечера в Минск, — прямо до Гродно поезда нет, — и комендант сказал, что сажать в этом направлении не приказано никого, кроме военнослужащих. Маша ничего не ответила.— Что ты молчишь? Я пробовала звонить в Гродно, сказали, что связи пока нет.— Ты пока переложи все мои вещи в один чемодан.— Хорошо, переложу.— Я сейчас попробую пробиться в политуправление. Может быть, редакция куда- нибудь переместилась, попробую узнать. Часа через два буду. Не скучай.— А я не скучаю, — все тем же бескровным голосом сказала Маша и первая повесила трубку. Маша перекладывала вещи Синцова и неотступно думала все об одном и том же: как же все- таки она могла уехать из Гродно и оставить там дочь? Она не солгала Синцову, она и в самом деле не могла отделить своих мыслей о дочке от мыслей о самой себе: дочь надо найти и отправить сюда, а самой остаться вместе с ним там, на войне.
|
